Неточные совпадения
«Стой! — крикнул укорительно
Какой-то попик седенький
Рассказчику. — Грешишь!
Шла борона прямехонько,
Да вдруг махнула в сторону —
На
камень зуб попал!
Коли взялся рассказывать,
Так слова не выкидывай
Из песни: или странникам
Ты сказку говоришь?..
Я знал Ермилу Гирина...
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов своих и подходя к нему с растопыренными руками. — Вот что мы сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские инженеры, а потому по дорогам везут много кирпичу и
камней. Пан пусть ляжет на дне воза, а верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий с виду, и потому ему ничего,
коли будет тяжеленько; а я сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
— А
коли ты не совсем меня понимаешь, так я тебе доложу следующее: по-моему — лучше
камни бить на мостовой, чем позволить женщине завладеть хотя бы кончиком пальца.
Луша покраснела от удовольствия; у нее, кроме бус из дутого стекла, ничего не было, а тут были настоящие кораллы. Это движение не ускользнуло от зоркого взгляда Раисы Павловны, и она поспешила им воспользоваться. На сцену появились браслеты, серьги, броши,
колье. Все это примеривалось перед зеркалом и ценилось по достоинству. Девушке особенно понравилась брошь из восточного изумруда густого кровяного цвета; дорогой
камень блестел, как сгусток свежезапекшейся крови.
«Постоялка, — словно болезнь, неожиданно.
Коли молодая — сплетни, конечно, пойдут. Мальчонка кричать будет,
камнями лукаться и стёкла побьёт… К чему это?»
Оленин еще был сзади, когда старик остановился и стал оглядывать дерево. Петух тордокнул с дерева на собаку, лаявшую на него, и Оленин увидал фазана. Но в то же время раздался выстрел, как из пушки, из здоровенного ружья Ерошки, и петух вспорхнул, теряя перья, и упал наземь. Подходя к старику, Оленин спугнул другого. Выпростав ружье, он повел и ударил. Фазан взвился
колом кверху и потом, как
камень, цепляясь за ветки, упал в чащу.
Если место не так глубоко, то лодка стоит на приколе, то есть привязанная к длинному
колу, воткнутому во дно; если же глубоко, то лодка держится на веревке с
камнем, опущенным на дно.
— Ты подумай — те хулиганы, которые не успеют опиться, перебьют друг друга
кольями и
камнями, — ясно?
— Нужно, говорит он, чтобы во дни ярмарок, а также сельских праздников, чтоб местный земский начальник заготовил, за счет казны,
колья и
камни, а потом он ставил бы мужикам — тоже за счет казны — десять, двадцать, пятьдесят — смотря по количеству людей — ведер водки, — больше ничего не нужно!
Силан.
Коли ты пужать… Знать не знаю… вот и залажу, и залажу… Хоть огнем жги… Так уж это, я тебе скажу, ты от
камня скорей ответа дождешься, чем от меня.
…Три громадные, кудлатые собаки, выскочив откуда-то из тьмы, бросились на нас. Шакро, всё время судорожно рыдавший, взвыл и упал на землю. Я швырнул в собак мокрым чекменём и наклонился, шаря рукой
камня или палки. Ничего не было, только трава
колола руки. Собаки дружно наскакивали. Я засвистал что есть мочи, вложив в рот два пальца. Они отскочили, и тотчас же послышался топот и говор бегущих людей.
— Да ведь как же? Сам себе хозяин, пошел — куда хошь, делай — что хошь… Еще бы!
Коли сумеешь себя в порядке держать, да на шее у тебя
камней нет, — первое дело! Гуляй знай, как хошь, бога только помни…
Коли имеешь дело со стихией, то и выставляй против нее стихию, — будь тверд и неподатлив как
камень.
Ходзила Мария
Коля синя моря,
А на тым жа мори
Латыр-камень,
А на тым же
камниЗолотый престол…
И знаем, что,
коли два
камня друг на друга катятся, становиться между ними нельзя — изувечат.
Венгерович 1. Говори тише! Сколько я передавал тебе денег, так это ужас, а ты этого не чувствуешь, как будто мои деньги
камни или другой какой-нибудь ненужный предмет… Ты позволяешь себе дерзости, воруешь… Отворачиваешься? Не нравится правда? Правда глаза
колет?
— А грех тебе будет, Серега, — говорила раз кухарка на станции, —
коли ты Хведору
камня не купишь. То говорил: зима, зима, а нынче что ж слова не держишь? Ведь при мне было. Он уж приходил к тебе раз просить, не купишь, еще раз придет, душить станет.
Другой богатырь,
Кол—ов, действительно обладал силою феноменальною и ночами ходил «переворачивать
камни у Владимира». Идеал его был «снять крепостные вороты и отнести их на себе на Лысую гору», которой тогда еще не угрожал переход в собственность известного в России рода бояр Анненковых. Тогда там слетались простые киевские ведьмы. Но ворот
Кол—ов не снял, а погиб иным образом.
Всякому, кто сколько-нибудь знаком с религиозными разномыслиями нашего народа, ясно, что этот Трофим был последователем ереси Дмитрия Евдокимовича Тверитинова (Дерюшкина), которая шла не от русского
раскола, а от новгородских еретиков времен Ивана III и особенно развилась в начале XVIII столетия по влиянию любимцев Петровых, немцев-иноверцев, живших в Москве [«
Камень веры» Стефана Яворского, т. 1–9 и след.].